После заседания оргбюро была образована комиссия, которая предоставила Сталину вариант постановления ЦК о журналах. 12 августа в 19 часов 35 минут Сталин вызвал к себе в Кремль Жданова, Маленкова и Кузнецова. Беседа продолжалась почти два часа. Вождь ознакомился с вариантом резолюции, подготовленной Ждановым и Кузнецовым, и вручил свои замечания. Правка была поверхностной, но главное - она окончательно снимает со Жданова ответственность за тон и содержание как постановления, так и его "разъясняющих" докладов в Ленинграде.
Поле битвы после победы
То, что главным объектом разноса были вовсе не писатели, свидетельствует и их дальнейшая судьба. С "обвиняемыми" поступили по тем временам достаточно лояльно, лишь исключив их из Союза писателей, а через год разрешили, например Зощенко, публиковать свои рассказы под носом у Сталина, в "Новом мире". Отобранные продовольственные карточки вернули литераторам весной 1947 года. Анна Ахматова была восстановлена в Союзе писателей еще при жизни Сталина - в 1951 году. Провинившегося председателя Правления Союза писателей поэта Тихонова назначили аж заместителем самого генсека ССП Фадеева. При этом хорошо было известно, что Фадеев в конце 1939 года пробил через Союз постановление "О помощи Ахматовой", в преамбуле которого значилось, что матпомощь оказывается "за большие заслуги Ахматовой перед русской поэзией". Фадеева не смутило даже то обстоятельство, что сын Анны Андреевны был репрессирован.
Если не считать произнесенного Ждановым после московской разборки чудовищного доклада перед ленинградской аудиторией (некоторым писателям во время его выступления буквально становилось дурно), ни Зощенко, ни Ахматова лично из уст Сталина (да и Жданова тоже) никакой хулы в свой адрес не услышали. А было чего бояться. Шестью годами раньше во время аналогичного сталинского разноса в ЦК молодой режиссер фильма "Закон жизни" Столпер буквально остался заикой. Доклад же Жданова доказывал одно: чем больше он будет напирать на прегрешения писателей, тем меньше будет претензий к руководству города.
А при чем тут писатели?
О том, что обвинения в адрес ленинградского партруководства делались нарочито, свидетельствует и тот факт, что в принятых в то же время постановлениях "О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению" и " О кинофильме "Большая жизнь", касавшихся пpежде всего московской паpторганизации, упоминаний об ошибках Московского горкома партии, а тем более оргвыводов, как в случае с Ленингpадскими секретарями Широковым и Капустиным, не последовало. Любопытная деталь: согласно тетради приема посетителей в рабочем кабинете Жданова можно заметить, что Маленков в отличие от Александрова или Кузнецова ни разу не оставался со Ждановым с глазу на глаз. Похоже, они просто не переносили друг друга.
Маленков был отомщен. В мае 1946 года его карьера (а возможно, и жизнь) могла закончиться трагически: выяснилось, что, будучи куратором авиапромышленности, он проглядел многочисленные аварии в ВВС. Маленкова сослали в Среднюю Азию, но благодаря заступничеству маршала Берия вскоре вернули в ЦК. Маленков прибыл к разбитому корыту: Жданов моментально воспользовался опалой Григория Максимилиановича и продвинул Кузнецова по аппаратной лестнице. Последний стал курировать сталинскую номенклатуру и где надо и не надо критиковать предыдущую работу по воспитанию кадров, за которую почти 10 лет отвечал Маленков.
Выступление главы парторганизации Ленинграда Попкова, которого Жданов в 1939 году лично рекомендовал на этот ответственный пост, было прервано репликой третьего человека в партии Маленкова: "Зачем Зощенко утвердили (членом редколлегии "Звезды". - "Итоги")? ...Зощенко критиковали, а вы его приютили". Деваться было некуда: "Я должен взять вину на себя, я это решение горкома партии проглядел, без меня это было, проводил заседание товарищ Капустин..." Как подрыв устоев было квалифицировано и согласованное с Кузнецовым решение о придании нового статуса журналу "Звезда": из общесоюзного он превратился в орган ленинградских писателей.
Маленков против Жданова
Конфуз приключился, и когда вождь, критикуя Ахматову, допытывался, почему ее произведения нужно было публиковать непременно в Ленинграде. Осмелевшие на миг писатели доложили Иосифу Виссарионовичу, что многое из того, что отвергалось в "колыбели революции", печаталось в Москве. Сталин только и мог произнести: "Доберемся до всех". В итоге Жданову пришлось в 1946 году распекать Ахматову за книгу, опубликованную в... 1940 году. Спектакль с осуждением писателей на оргбюро явно буксовал. Но неожиданно благодаря находчивости Маленкова разговор стал перемещаться в совершенно нелитературную плоскость.
Несмотря на то, что постановление о крупных недостатках в литературе, которую опекала, не жалея сил, советская цензура, начали готовить еще в апреле, Сталин только 7 августа в своем кремлевском кабинете открыл перед Ждановым и Маленковым карты. Иосиф Виссарионович поведал, что удар со всей пролетарской ненавистью необходимо нанести именно по ленинградским журналам, хотя еще в апреле на секретном совещании ЦК вождь постановил, что самым идеологически невыдержанным является московский журнал "Новый мир". Неожиданный поворот дела не мог не сказаться на качестве подготовки постановления: забыли не только про "Мурзилку" - компромат на писателей МГБ СССР направило Жданову и Кузнецову уже тогда, когда резолюция о журналах была по сути утверждена.
"Этот ваш журнал для детей издается?" - перебил генералиссимус выступление главного редактора "Звезды" Виссариона Саянова. Саянов: "Нет". Сталин: "А почему в детский журнал не поместили?" Невинный рассказ Михаила Зощенко "Приключения обезьянки" (в "Звезде" - "Приключения обезьяны". - "Итоги") за год до расправы напечатал журнал "Мурзилка", миниатюру многократно на эстраде исполнял Аркадий Райкин, а с разрешения цензурного ведомства произведение регулярно передавалось по радио - в "Звезде" была уже пятая "премьера" рассказа. Все эти подробности в конце концов прояснятся, но будет уже поздно.
8 августа 1946 года поезд Ленинград -Москва вез в столицу не на шутку взволнованную публику - руководящие кадры литературы, многие из которых были обязаны своим карьерном ростом Жданову и Кузнецову. Чем закончится экстренный вызов в ЦК ВКП(б), можно было только гадать. Начальник управления пропаганды и агитации ЦК Георгий Александров утром разъяснял: "Журналы печатали малохудожественные, а порой и идейно вредные произведения, но чашу весов переполнил рассказ Зощенко "Приключения обезьяны". Из этих слов следовало, что вольнолюбивые питерцы доигрались. Когда же низкорослый человек во френче встал из-за стола президиума вечернего заседания оргбюро и начал неторопливую речь, стало понятно, что вызов на ковер ЦК - начало очередной идеологической кампании.
"Приключения обезьяны"
Столь непрофессиональный подход к борьбе за идеологическую чистоту советской литературы объясняется причиной, о которой знали 55 лет тому назад, быть может, лишь четверо: Сталин, Жданов, Маленков и Кузнецов. Дело в том, что постановление имело закодированный политический подтекст - "литературные недоработки" имели здесь второстепенное значение. С помощью кремлевских архивов сегодня это можно утверждать вполне определенно. Отстаивая командные высоты в литературе, Иосиф Виссарионович одновременно проверял на лояльность ленинградскую группировку во главе со вторым человеком в партии Андреем Ждановым и секретарем ЦК, курировавшим номенклатуру ЦК и органов госбезопасности Алексеем Кузнецовым. Постановление о ленинградских журналах стало, таким образом, отражением соперничества между молодыми, но весьма властолюбивыми сталинскими выдвиженцами. Жданову в 46-м году исполнилось 50 лет, Кузнецов был на 9 лет моложе. Руководителям "конкурирующей фирмы" - Маленкову и Берия - соответственно 44 и 47 лет. Сталину же стукнуло 67...
Среди сотен секретных и опубликованных партрезолюций, посвященных вопросам литературы и искусства, постановление ЦК ВКП(б) 1946 года "О журналах "Звезда" и "Ленинград", пожалуй, наиболее нелепое. Решение готовилось впопыхах, обвинения были беспомощны, а выбор главных жертв политической порки - Михаила Зощенко и Анны Ахматовой - просто обескураживал: слишком неравноценны они были в литературе. Да и зубодробительные формулировки в постановлении лишь рикошетом задели "подонков от литературы": и Ахматова, и Зощенко почти сразу же были фактически реабилитированы (формально постановление отменили лишь в 1988 году, когда Михаил Горбачев на волне перестройки и гласности вдруг решил восстановить "доброе имя писателей").
"Некрасов проснулся... поздно... Всю ночь снились моченые яблоки и цензор Никитенко. Мутило от сознания бессилия перед царем и от выпитого накануне коньяка. Уснуть Некрасов не мог. Давило крепостное право". "Глумление над великим поэтом" - с опозданием констатировали ответсотрудники управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), анализируя опубликованную в "Звезде" в 1946 году пародию на неудачную книгу о поэте. Аппарат лихорадочно изобретал компромат на ленинградские издания...
Сталкивать лбами соратников было любимым занятием вождя всех народов. Так уж случилось, что ленинградские журналы и их авторы в 1946 году поплатились не столько за свое творчество, сколько за то, что были невольно втянуты в кремлевские интриги
Закат ленинградской звезды /PОбщество
33 (271) / Закат ленинградской звезды
Комментариев нет:
Отправить комментарий